СТРАСТЬ И ЗЛАЯ ПОХОТЬ

#несказаннаяпроповедь

Так уж исторически случилось что аскетические труды в христианской церкви в большей части написаны монашествующими подвижниками. И проблема в том, что аскетизм монаха, (давшего обеты нестяжания, безбрачия и отречения своей воли), очень сильно отличается от аскетизма человека, который не давал таких обетов и аскетизма библейского. Даже то, что является обычным и разрешенным простому человеку, для монашествующего подвижника входит в разряд запрещенного. А это, само собой, накладывает отпечаток на всю аскетическую практику и учение такого человека. Поэтому часто семейные люди читая аскетические труды монашествующих подвижников приобретают искаженное понимание аскетических границ и методов, которые приводят к мировоззренческим перекосам, повреждению семейных отношений, и непомерному устрожению, которое через запрет разрешенного доводит человека до преступного позволения себе того, что действительно запрещено заповедями Бога. Нужно признать, что монашеская аскетика в большей части занимается проблемой страстности человеческой природы и плотской похоти, т.е. проблемой полового влечения. Эта проблема упомянута и в посланиях апостола Павла. «Страсть и злая похоть» упоминается апостолом среди других производных поврежденной плотской природы человека:

5 Итак, умертвите земные члены ваши: блуд = πορνειαν = ПОРНИАН, [1] нечистоту = ακαθαρσιαν = АКАФАРСИАН,[2] страсть = παθος = ПАФОС, злую похоть = επιθυμιαν κακην = ЭПИСУМИАН КАКИН и любостяжание, которое есть идолослужение,

6 за которые гнев Божий грядет на сынов противления. (Кол.3:5,6)

Но проблема плотского влечения у апостола упоминается не в контексте полного запрета брачных отношений мужа и жены, а в контексте блудных связей, запрещенных в Писании.

Существуют проблемы в некоторых случаях принятия человеком монашеских обетов, и это отдельная, очень серьезная тема. Но сейчас речь не об этом, а о злых желаниях человека. Всякий живой человек имеет желания, в том числе и желания, связанные с его полом. Как бы это странно ни звучало для некоторых, но желания человека, (даже после грехопадения первых людей и повреждения целостности человеческой природы) не всегда могут быть злыми. Влечение человека к своей жене и влечение жены к мужу, это не злые желания. Такими эти желания могут быть в глазах некоторых из тех, кто обрек себя в обете безбрачия на воздержание от супружеских отношений, а также в глазах тех, кто принял яд их наставлений. Нужно отметить, что в истории христианства не один раз возникали лжеучения порицающие семейные отношения. Как можно догадаться, подобные лжеучения возникали в среде монашествующих.

Если апостол говорит о «злых желаниях», то естественно предположить, что есть желания и добрые. Добрыми желаниями же могут быть даже те, которые затрагивают нашу плотскую природу. Например, желание близости между мужчиной и женщиной благословлено Всевышним. Поэтому отвергающий святость брачных уз жены и мужа согрешает, и последствия таких перекосов, у имеющих неправильное воззрение на святость брака, часто давали свои плоды – прелюбодеяние и противоестественный блуд. «Злая похоть», т.е. злые желания – это желания, которые запрещены Всевышним. Но брачные отношения Богом людям не запрещал. Запрет наложен на прелюбодеяние, т.е. на те отношения, которые выходят за границы брачного завета мужа и жены. Библейская аскетика ограничивает желания, которые не правомочны и нарушают принцип справедливости. Но внутри брачного союза, между супругами, желание плоти не может быть злым. Но в этом сомневаются те, кто, живя в миру впитал в свое мировоззрение монашеский опыт аскетических поучений. К сожалению, все что связано с плотским желанием, в некоторых христианских традициях с подачи аскетических трудов монашествующих подвижников,[3] стало переноситься и на богоустановленные супружеские отношения. Но не за брачное желание, и не за супружеское общение «грядет гнев Божий» (Кол. 3:6), а за дела противозаконные: «блуд нечистоту, страсть и злую похоть» (Кол. 3:5).

Уместно в контексте этой темы отметить слово, которое апостол употребил среди грехов «земных членов плоти». Апостол упомянул «страсть» = παθος = ПАФОС. Само слово «страсть», на славянском обозначает «страдание». Т.е. это то, что заставляет страдать. Но в оригинальном тексте послания апостола Павла употреблено слово ПАФОС. Авторы подстрочных переводов на русский язык переводят его как «чувство», но в значении этого слова есть и смысловые значения – «волнение, возбуждение, аффект». ПАФОС, как страсть, это чувства, усиленные до той степени, когда они уже начинают причинять страдания. Душевные же и телесные чувства, связанные с желанием, мучают человека побуждая исполнить желаемое на деле. Поэтому в посланиях апостолов, из трех встречаемых слов «страсть» = ПАФОС, два слова стоят рядом со словом «желание» = ЭПИСУМИА.[4] Другим словом ПАФОС = «страсть», это чувства настолько гипертрофированные и раздутые, что выходят из границ дозволенного и приличного, обнаруживая себя в поведении и поступках «пафосного» человека. Ведь не даром слово «пафосный» относят к людям, выпячивающим те свои чувства и эмоции, которые другие люди не обнаруживают, а скрывают.[5] Страсти, которые неотделимы от желаний и воюющих на правду Божию, это чувства, выходящие за границы дозволенного. Мы не должны позволять чувствам выходить за эти границы и становится рядом с желанием, потому что страстные желания вне границ дозволенного – это «желания злые». Дать чувствам и желаниям уклоняться во зло – это страстность противная воле Творца – это «пафосность» злой похоти. Злые страсти всегда корыстны. Злая похоть всегда направлена на чужое. Именно поэтому после перечисление всех «блудных» грехов апостол упоминает «любостяжание». Т.е. страстное желание приобретения и накопления, основанное на корысти. Порой, чтобы ослабить «злые желания» человеку достаточно лишь не подавлять желания добрые, т.е. дозволенные и благословленные Всевышним. Ведь в большинстве случаев противоестественные (злые) страсти и желания возникают не от избытка дозволенных, а от их недостатка. Гнушаться разрешенным, это подвергать себя опасности сделать запрещенное. Поэтому, во избежание греха, не нужно бороться с желаниями добрыми, прежде не победив желания злые. Если мы и призваны к аскетизму, то начинать нужно с начала, а не с конца.